>>> Пале-Рояль

- Ансельм… И откуда ты на мою голову взялся? Зови меня... Альберт.
Тома тащил Ансельма по парижским улицам, поскорее и подальше от дворца кардинала. Чем дальше уходил инквизитор, тем скорее погружался в задумчивость, кажется, мальчишка что-то бормотал ему в спину, но Тома не слушал. Вокруг шумел город, кишел людьми, вонью, грязью, где-то пронзительно ругались торговки, мимо проскрипел тележкой старьевщик, безногий нищий протянул к Тома грязную ладонь, монах бросил в нее пару монет, даже не взглянув на старика.
Еще несколько поворотов, и они вышли к Сене.
- Так, слушай меня, - Тома повернулся к Ансельму, все еще не выпуская его запястье из пальцев. Он прекрасно понимал, что запретить что-то самонадеянному юнцу, значит только раззадорить его. Идея пришла сама собой. – Ты так хочешь понять, что происходит, так я тебе это покажу. Сейчас мы с тобой отправимся в одно путешествие, недалекое, но опасное… И если ты его выдержишь, то, быть может, я отвечу на те вопросы, которыми ты так интересуешься.
Инквизитор даже не пытался скрывать раздражение от подобной компании, но мальчишку нужно отвадить от глупых поспешных поступков, должно быть, он еще ни разу не обжигался и в серьезной переделке не бывал, иначе не вел бы себя как воробьишка-задира на главной помойке. Тома скрипнул зубами: оборотень, с ним! И какого дьявола он вообще потащил парня за собой?! Спаситель нашелся! И нужно ли вообще такого спасать?! Черный плащ взметнулся перед носом Ансельма, Тома быстро направлялся к лавке Подлеца, жмущейся в середине моста между парфюмерным магазином и жилым домом. Если пойдет следом, пусть идет, а побежит, пусть бежит, в этом случае Тома снимает с себя всю ответственность, а если увидит еще раз и уличит в чем-либо, то убьет, даже не задумываясь.

Тома бросил взгляд на Ансельма, долгий и тяжелый, такой ничем не лучше кола в сердце, а затем вошел в лавку. Темнота, дурной запах и гнусавый хозяин, уже бегущий приветствовать нового покупателя. Подслеповатый, с недостатком зубов, в замызганной неизвестно чем рубахе Подлец не сразу прекратил рекламировать весь свой товар, за что и поплатился: Тома не замедлил напомнить старому итальянцу всё, что о нем известно, всё, что покрывается только потому, что Подлец может быть полезен временами.
- Друг мой, брат мой, что же вы сразу не сказали, что высокочтимым требуется моя помощь…
- Я не друг тебе и не брат, - Тома походя выглянул в окно, Ансельм стоял неподалеку и что-то высматривал в другом конце улице. – Мне нужны карты катакомб.
- О, такого товара отродясь у себя не держал, дабы соблазна никому не давать туда ходить. – Подлец осклабился и развел руками.
- Не ври мне, Подлец, пожалеешь. Карты, десять мотков бечевки, двадцать больших свечей, всё за 20 су.
- Позволь, почтенный монах, - Подлец словно спрятался, зайдя за прилавок, суетливо доставая свечи и мотки веревки. – Свечи и бечевки я отдам тебе хоть сейчас, но нет у меня никаких карт…
- Есть, Подлец, есть, - Тома словно бы между делом вынул клинок, заточенным концом его вычищая ногти. – И ты мне их продашь, и заметь, я не сказал «отдашь»…
Подлец изменился в лице: торговец, плут и трус боролись в нем сейчас не на жизнь, а на смерть.
- За карту не меньше десяти ливров.
- Один с половиной и остальное бесплатно.
- Два. Два и не меньше.
- Полтора. – Клинок поблескивал в тусклом освещении лавки.
- Полтора… Полтораааа… Церковь наша так щедра, так милосердна, так…
Тома мгновенно оказался рядом с прилавком, схватил Подлеца за узкую бородку, притягивая к себе.
- Не смей рассуждать о церкви, змей, - Сорок су рассыпались по стойке. – Карты.
Подлец не прикоснулся к монетам, скрылся в соседней комнате, долго возился там, а затем вышел со свитком. Во взгляде его сквозили ненависть и злоба, но Тома не пытался даже думать об этом, он забросил всё, что нужно, в мешок и вышел из лавки.

Тома покосился на яблоко: интересно, у какой торговки парнишка его стащил.
- Нет, спасибо. – Сейчас было совсем не до праздного жевания яблок. Когда Тома приступал к делу, он не мог есть, спать, думать о чем-либо ином, кроме выполнения порученного. – Сейчас мы идем в катакомбы.
Тома помолчал, наблюдая за реакцией парнишки, а затем продолжил:
- Я должен кое-что выяснить. Вернее, выяснить, что там происходит, - инквизитор уже направился в сторону противоположного берега Сены, к шахтам, свернул в узкую дыру между домами и затащил за собой мальчишку. В тесноте и темноте они оказались очень близко друг к другу, но тут их точно никто не услышит. Острый запах оборотня и яблок заставлял Тома стараться дышать неглубоко, натренированный нюх раздражал порой. – Поговаривают, что там совершают некие ритуалы, которые непозволительны. И ты мне можешь быть полезен. Прямо сейчас пойдешь вперед меня и поговоришь с местными, там толпы нищих ошиваются, бродяг и прочего сброда, с ними потолкуешь и расскажешь мне, кто и что слышал. Получишь несколько су, если я услышу что-то полезное.
Тома уставился прямо в глаза мальчишке, словно стараясь вбить в его голову мысль о том, что выполнить это поручение необходимо.
- Я не сомневаюсь, что ты там, как рыба в воде, а мне пока нужно кое-что еще прикупить. Встретимся у входа.
Инквизитор протиснулся мимо мальчишки на улицу и, не оборачиваясь, поспешил к очередному дому.