Людовик XIII Справедливый, король Франции и Наварры, дофин Вьеннский, губернатор Нормандии и многие-многие расшаркивания совершал недостойный короля поступок - прятался от собственной супруги венценосной Анны Австрийской. Повод для сего малодушного поступка наличествовал веский и неоспоримый - королева желала зачать наследника. Не в сей момент, разумеется, но желала страстно и с каждым годом все больше досаждала Людовику этим желанием. Даже смерть лекаря не остудила этого душевного порыва, к тому же супруга безжалостно давила на самые уязвимые места в творческой натуре короля Франции, как то: "Вы же не просто так прозваны Справедливым, сир. Неужели справедливость не восторжествует в нашей семье?", "Отчего Вы так боитесь близости со своей супругой, данной Вам Господом, сир?", "Найдите другого лекаря и осчастливьте народ Франции наследником, сир!". Против правды не пойдешь и справедливость должна восторжествовать рано или поздно, так или иначе. Однако Людовик предпочитал в конкретном случае придерживаться политики "лучше поздно, чем никогда". Супруга, разумеется, имела иное мнение на этот счет.
Вот и приходилось 28-летнему привлекательному во всех смыслах Людовику XIII прятаться в библиотеке, где приютился обожаемый Его Величеством клавесин. Нет, несомненно, музыкальных инструментов у Людовика было хоть отбавляй, но именно к этому мужчина испытывал нежные и трепетные чувства. Может от того, что как и этот клавесин он никогда не станет равным соперником иным титулованным и более отважным личностям. А может от того, что никто этот клавесин не трогал, хотя его давно пора было отправить на свалку истории, по приказу короля. Не известно, но ясно одно - сейчас Людовику необходимо было собраться с духом и мыслями, чтобы дать решительный отпор супруге, решить все дела государственной важности, проявить себя с лучшей стороны и... Что-нибудь еще не менее знаменательное совершить. Король он или не король? Король!
Вот здесь-то и начинались препятствия. Не мудрствуя лукаво следовало признать - Людовик был робким, стеснительным и замкнутым человеком. С самого детства будущий король нес бремя гнета венценосных родителей, а когда папенька, Генрих IV, был отправлен в Царство Божие не дрогнувшей рукой фанатика - гнет только усилился. Маменька, Мария Медичи, великолепная во всех отношениях регентша, распланировала жизнь дражайшего сына на многие года вперед. Маленькому Людовику тогда едва исполнилось 8 и мир все еще ограничивался дворцом, прислугой и жестокими, порой, детскими забавами. Чего только стоил фаворит Марии - Кончино Кончини! Этот бравый испанец рождал в душе юного дофина противоречивые чувства. С одной стороны - жгучую ревность, с другой - немое восхищение. Чего греха таить - Людовик всегда хотел стать таким же... Бравым, наверное. Однако косноязычие и давление со стороны матери делало свое дело - Людовик рос замкнутым, ожесточенным и малодушным, если не сказать безвольным. Людовика привлекало искусство, однако королю надлежало быть воином. И он стал воином. Однако искусство тоже не оставил без внимания. Его Величество король Франции прекрасно музицировал, танцевал, писал картины, воспитывал в себе актера. Позже, когда он взошел на трон это ему пригодилось. Однако к гнету матери присоединился гнет кардинала де Ришелье, который хоть и был в каком-то смысле наставником, но вертел слабовольным королем, как его душе было угодно. До поры, до времени Людовик не сопротивлялся. Его гнетили государственные дела и дворцовые интриги. Куда больше его привлекала музыка. Потому совершенно не терзаясь муками совести король жаловался Его Высокопреосвященству на все свои проблемы, будучи уверенным, что Ришелье с ними справится.
Однако зачатие наследника на Ришелье не оставишь. Здесь кардинал был бессилен, а значит Людовику необходимо было самому справиться с этой задачей. И не то, что бы королева была ему неприятна. Нет. К ней король испытывал что-то вроде дружеской симпатии, которая не подразумевала под собой интимную близость, как регулярный процесс. Не привлекала Анна его как женщина. Однако кто же его, короля, спрашивает?
Людовик грациозно опустился на стул рядом с клавесином, провел подушечками пальцев по старому дереву и, затаив дыхание, извлек из инструмента первые звуки. Чем дольше сновали по клавишам пальцы мужчины, тем меньше мыслей о повседневных невзгодах оставалось в голове. Музыка действовала умиротворяюще на душу короля и исподволь наставляла его на путь истинных подвигов. Один из которых должен был стоить королю бесцельно потраченных бесценных нервов, а второй - доказать всем, что король тоже чего-то стоит.
Конечно, никто не дал Людовику вдоволь побывать в мире высоких материй. В библиотеку постучался гонец, который известил о том, что Его Высокопреосвященство получил письмо. Людовик, с хорошо скрытым недовольством, поднялся из-за клавесина и, чуть заикаясь, произнес:
- Можешь быть свободен.
Как только слуга покинул помещение Людовик обреченно вздохнул и покачал головой. Затея поговорить с супругой и прийти к компромиссу - ему совершенно не нравилась, но кто-то же должен был зачать наследника Бурбонов? Король про себя сосчитал всех святых и не очень предков, которым жилось не многим легче, и отправился прочь из временного убежища.
- К-как все-таки не безопасен дв-ворец! Королю д-даже спрятаться н-негде...